[Dogs:Bullets&Carnage] Перезагрузка

[da-crazed-one]

Название: Перезагрузка
Фэндом: Dogs: Bullets&Carnage
Рейтинг: PG
Жанр: general
Форма: drabble
Действующие лица: Хайне, упоминание Бадо
Саммари: Хайне и его регенерация.
Отказ от прав: ни я, ни автор этого фика героями «Dogs: Bullets&Carnage» не владеем; они принадлежат Miwa Shirou.
Автор: staple gunner
Спойлеры, предупреждения: нет
Статус: закончен.
Оригинал: на fanfiction.net.

Перезагрузка

Хайне не мазохист. Бадо невзначай замечает, как Хайне повезло с этой его "чертовой регенерацией супермутанта и прочей дрянью", и Хайне насмешливо фыркает. У него высокий болевой порог, да. Можно так сказать. Он не падает на колени, вопя от боли, каждый раз, когда в него попадают. Он может сохранять все то же безразличное выражение на лице, что называется "терпеть, скрепя сердце", а затем всадить всю обойму в подонка, который его подстрелил. Это работает.

Но Хайне не нравится, когда в него всаживают пули. Он худощавый, сильный, с отличными атлетическими и акробатическими способностями, и использует все это. Он так же осторожен, как и Бадо, если не больше. От попадающих в него пуль он удовольствия не получает. Но пули летят быстро, очень-очень быстро, и иногда Хайне просто не успевает. Это адски больно. Свинец рвет плоть, мышцы, сухожилия, разбивает кости. Неважно, сколько раз он уже проходил через это, он по-прежнему ненавидит это ощущение, эту чертову адскую жгучую боль. Кровь капает, течет, льется, хлещет - горячая и скользкая, и черт, он даже не знает, почему он всегда одевает хорошую одежду, когда выходит на улицу, ведь ему приходится менять ее не реже, чем Бадо - закуривать новую сигарету. Он слишком самоуверен.

Но все же это не так часто случается, а умирает он и того реже. И когда он все-таки умирает, то ощущает почти что блаженство. Он не склонен к суициду, нет, но ему интересно, каково это чувствовать настоящий, почти осязаемый страх смерти, и он думает, что почти понимает, когда его легкие так напичканы свинцом, что он задыхается, когда перед глазами все расплывается и за закрытыми веками начинают маняще танцевать круги. Когда больно настолько, что он просто больше не может это выносить и сдается тьме. Его сердце останавливается.

Раз.

Два.

Три.

Четыре...

Бубум!

Глаза Хайне резко открываются, хотя на то, чтобы мир вновь приобрел четкие очертания, уходит некоторое время. Его ошейник трудится во всю, чтобы устранить самый тяжелый урон, нанесенный его телу, и, черт, это больно. Легкие повреждения, порезы, ушибы, наружные раны могут подождать. Внутренние органы восстанавливаются настолько быстро, насколько только возможно для человеческого организма - в широком смысле этого слова. И Хайне медленно, медленно - вот дерьмо, недостаточно медленно, и, черт, он отплевывается, выплевывая кровь и пули на землю - встает на ноги, подбирает свои пушки и заканчивает работу.

Позже, когда пороховой дым рассеивается, тела остывают и Хайне наконец может сказать, что на сегодня все, становится еще хуже. Он ощущает, как эта чертова штука вкалывает по полной, собирая его обратно по кусочкам. Вены соединяются, мышцы затягивают дыры, оставленные теми пулями, от которых он не смог увернуться, кости восстанавливаются и срастаются обратно. И все это происходит медленно, мучительно медленно. Обычно он спит во время этого процесса, а когда просыпается утром, раздевается и пускает горячую воду в душе, расходуя ее всю (к вящему неудовольствию своего напарника), ему уже лучше, он совсем как новый. Кожа холстом покрывает его кости, белая, словно бумага, такая же чистая и безупречная как в тот день, когда он родился. Бадо бросает на него этот его взгляд, этот "вот же е-мое, ну и везучий же ты урод-мутант, че ты вообще такое" взгляд, и невозмутимо пожимает плечами в душе под струей ледяной воды.