[Dogs:Bullets&Carnage] Страхи

[da-crazed-one]

Название: Страхи
Фэндом: Dogs: Bullets&Carnage
Рейтинг: PG
Жанр: general, drama
Форма: one-shot, выдержки
Действующие лица: Эрнст и Хайне Раммштайнеры
Саммари: Выяснилось, как мы помним, что Хайне и Эрнст - братья. Кое-что из того, что было дальше.
Отказ от прав: ни я, ни авторы этого фика героями «Dogs/Dogs: Bullets&Carnage» не владеем; они принадлежат Miwa Shirou.
Авторы: entfesselt, bishopfulness
Спойлеры, предупреждения: Манга должна быть прочитана по 28ую главу включительно.
Статус: перевод закончен, само произведение - нет.
Оригинал: коммъюнити жж purgatorium-log

Страхи

Обычно найти преподобного не составляло большого труда.

Конечно, это утверждение можно было считать верным только тогда, когда преподобному подобные поиски были выгодны, а в данном конкретном случае, по мнению Хайне, грядущая встреча для него выгоды никакой явно не несла. Священник не был настолько глуп, чтобы испытывать границы хайниного самообладания, и он совершенно точно должен был знать, чем могут обернуться шутки на столь деликатную тему, все связанное с которой Хайне принимал очень близко к сердцу. Вот только это была совсем не шутка, так ведь. Хотя с преподобным Хайне никогда не мог точно сказать, серьезен ли священник или шутит. Потому Терминал он покидал весьма раздраженный, в прескверном настроении направляясь в сторону церкви, а пальцы его сами собой сжались в кулаки.

И вовсе не потому, что Хайне был так уж зол. Едва ли. Он не мог приравнять то чувство, которое бурлило у него в груди и переполняло легкие, к злости. Злость всегда ощущалась по-другому. Злость - это тот зверь, что постоянно скребся у него в груди, злость - это неумолкающие голоса, перешептывающиеся где-то на задворках его сознания, те самые, которые, обволакивая, усмехались и напоминали ему об ужасе и хаосе каждый раз, когда ему казалось, что у него все под контролем. Но в реальности ничего под контролем не было. Хайне ничего и никогда не мог по-настоящему контролировать. Так что это была не злость. Это было что-то другое. Что-то такое, что заставляло его задыхаться, давясь кислородом, который бы должен был идти к его учащенно бьющемуся сердцу. Что-то такое, что вызывало жжение в глазах; такое, из-за чего в мозгу билась лишь одна мысль: "Лили, Лили, Лили, она единственная, всегда была единственной".

И именно поэтому у него никогда ничего не будет под контролем.

"Интересно, ты бы его заметил?" - спросил полушепотом голос, ухмыляясь с жаром и ядом, - "Если бы он там был, я имею в виду. Ты бы и его позволил мне убить?"

"Отвали".

"Ты такой предсказуемый".

Хайне затормозил в каких-то считанных сантиметрах от двери церкви, судорожно хватая ртом воздух, которого ему катастрофически не хватало, а он даже не заметил. Не должно было ему быть так больно, ведь это же было так давно, ведь столько времени прошло, ведь не должна же она одна была занимать все его мысли. Часть его понимала, понимала и знала, что преподобный совершенно точно был похож на Лили больше, чем сам Хайне когда-либо был. Но оставшаяся часть понимать не желала и настаивала, что ему будет лучше, если он не будет пытаться понять, и его пальцы снова сжимались, сжимались в кулак, и кусок каменной кладки рухнул вниз в том месте, где его кулак врезался в церковную стену.

Когда он убрал руку, она кровоточила, но это не помешало ему потянуть за ручку церковной двери, открывая ее, и бесшумно проскользнуть внутрь. Не было у него времени на игры, если именно в них решил поиграть преподобный, и тем более не было времени на шутки, если священник намеревался пошутить. Он сделал еще шаг внутрь, позволяя двери закрыться за ним, и устремил взгляд во тьму, останаливая его на своей цели.

"Преподобный".

Учитывая обстоятельства, голос его прозвучал куда спокойнее, чем он на самом деле себя чувствовал.

***
Судя по всему, Хайне воспринял новость примерно так, как и ожидалось.

С другой стороны, "так, как и ожидалось" включало и тот случай, когда Хайне мог отдать контроль над своим телом псу, в нем живущему, который, в свою очередь, мог решить, что раз уж он оказался на свободе, то в самый раз это отметить, убивая все вокруг, но, тем не менее... В общем, разные люди - разные стандарты.

К тому же, возможно, небольшая доля вины была в этом и самого преподобного; возможностей сказать Хайне правду у него опеределенно было хоть отбавляй. И даже когда он ее наконец выложил, он мог бы сделать это тактичнее, но... не таким священник был человеком. Странно, казалось бы, для человека веры, но он полагал, что реальность надо воспринимать такой, какая она есть. Приукрашенную правду он считал просто еще одним видом лжи... а врать - грех.

Будут вопросы. Наверняка будут и крики. И, может быть, даже несколько выстрелов. Но... такова уж жизнь.

За то время, которое у Хайне занял путь до церкви, преподобный успел повернуть самую первую скамью лицом к следующей за ней; на этой самой скамье он сейчас и сидел, наблюдая за тем, как его брат медленно заходит в церковь.

Он поднялся, как всегда улыбаясь своей загадочной улыбкой.

"Хайне".